В далекой Англии правили Король и Королева. И Королева имела прелестные груди, которые очень нравились серу Ланселоту.
Ему очень хотелось поцеловать их.
И вот однажды он попросил придворного мага Мерлина, не может ли он помочь ему в его желании.
Мерлин согласился, но сказал что это будет стоить Ланселоту 1000 золотых монет. Ланселот согласился не задумываясь.
Мерлин пошел в свою лабораторию и приготовил жидкость, которая вызывала чесуху кожи.
Потом, он незаметно пробрался в покои Королевы и обработал этой жидкостью бюстгалтер Ее Высочества.
На следующий день Королева чувствовала себя очень плохо: не знала куда себя деть — так ей чесались груди. Она пожаловалась Королю и Король сразу же позвал за Мерлином.
Мерлин, обследовав Королеву, сказал, что это очень странный случай, и что ей поможет только слюна сера Ланселота.
Король послал за Ланселотом и тот в течении получаса облизывал Королевские груди.
Ранним утром выходит Собянин на улицу, и, ступая по свежевыложенной плитке тротуара, чувствует особое удовлетворение. Ноги идут легко, плитка под ногами ровная, без единой щели, словно отражение порядка, к которому он так стремился. Он ощущает не только гордость за свой труд, но и глубокое спокойствие: Москва преобразилась.
Продолжает путь, взгляд поднимается чуть выше — дорога. Прямо перед ним — отшлифованное плиточное покрытие, будто зеркальная река, отражающая спокойствие мегаполиса. И в этот момент Собянин чувствует восторг, почти детский: как будто дорога обещает бесконечную перспективу порядка и покоя. "Вот это я понимаю — столица", — думает он, и улыбка расползается по его лицу.
Затем он видит здания. Фасады домов как будто заиграли новыми оттенками на фоне ухоженной плитки, каждый дом словно подчеркивает гармонию и порядок вокруг. Собянин проникается ощущением легкой гордости, как художник, стоящий перед своим завершённым шедевром. "Да, все в плитке... именно так должна выглядеть Москва", — размышляет он, поглаживая подбородок.
И вот он доходит до Кремля. Красные стены — как величественная рамка для его плиточного великолепия. В этот миг его охватывает гордость почти невыразимая. Вдохновенный, Собянин понимает: плитка — не просто украшение, это символ. Символ порядка, надежности, постоянства.
Подходит к набережной Москва-реки. Она будто сияет, обрамленная бесконечной полосой плитки, как драгоценный камень в резной оправе. В этот миг Собянин ощущает трепет, стоя на берегу, словно он на пороге нового мира — мира, в котором все будет выложено идеальными, ровными линиями.
Поднимает взгляд к небу, ощущая почти всемогущую уверенность, и мысленно представляет, как плитка могучими каскадами тянется ввысь. Но тут небеса разрывает громоподобный голос:
— Даже не думай!